Интервью актеров

[yurkuna]

источник
Перевод  medveditsa

Год 2001

"The Full Paige"
Журнал Advocate, 19 июня 2001 года.

Автор: Майкл Роуи
Фото: Крис Чапман
За сканы спасибо QAFScans.com

Играющий самого колоритного персонажа в сериале Queer as Folk, открытый гей в реальной жизни, актёр Питер Пейдж поделился своими мыслями о влиянии сериала на жизнь геев, о его собственной карьере и о долгосрочных отношениях.

Питер Пейдж вовсе не Эммет, и он хочет, чтобы вы знали это. Разница между ними примечательна – уже потому, что между актёром и персонажем даже внешне сразу заметны различия. При личной встрече Пейдж оказывается неожиданно широкоплечим и жилистым. Он хорош собой, у него широкое и открытое лицо, и в его поведении есть прочная средне-американская мужественность, резко контрастирующая с гибкостью и женственностью персонажа, которого он играет. Пейдж появляется в кафе «Калифорния», расположенном на Чёрч-стрит в гей-квартале Торонто, энергичный и раскрасневшийся после утренней тренировки; на нём джинсы и голубой свитер крупной вязки. Он садится у окна, не обращая внимания на тот скрытый интерес, который он вызывает у других посетителей, геев и натуралов, а они, с типичной канадской сдержанностью, слишком учтивы, чтобы проявлять этот интерес явно.

Пейдж сразу даёт понять, что для него лично почти не имеет значения, замечают его или нет. Однако он хочет, чтобы люди заметили Эммета. «Я молюсь Богу, чтобы Эммет был близок людям, - говорит Пейдж, - и чтобы женственные мужчины видели в нём героя. Мне очень нравится то, что он женственный, но не ненавидит себя». Он вспоминает свою детскую фотографию, на которой он стоит, растопырив локти, руки на бёдрах – нелепая, девчачья поза, он много лет морщился, когда видел этот снимок. «Мне нравится думать, что я мужественный парень, - говорит он, - но, пожалуй, когда я примирился с той частью меня, что может быть женственной, то есть, девчачьей, чувствительной, плачущей над романтическими комедиями и рекламными роликами Hallmark, вот тогда я полностью обрёл силу мужчины».

Но даже лучший аргумент, то, что Эммет прославляет женственную сторону в мужчинах-геях, не устраивает социологов, которые, сидя в креслах на вечерних ток-шоу по воскресеньям, спорят – и часто довольно яростно, - насколько QAF «полезен для геев». По их мнению, сериал, где показаны употребляющие наркотики, зацикленные на сексе, эпатажные клубные мальчики, рисует чересчур упрощённую и негативную картину жизни геев, не соответствующую действительности. Возражения о том, что сериал раскрывает секреты о вполне реальной жизни геев в больших городах, только разжигают споры еще сильнее.

Неудивительно, что у Питера есть на это очень эмоциональный ответ: «Я считаю, что сериал показывает геев со всеми недостатками, живыми людьми, с полноценной сексуальной жизнью – чего мы никогда еще не видели на телевидении. Так что, чёрт возьми, да, я думаю, что он полезен для сообщества!»

У этого ответа есть своя предыстория. Прежде чем Пейдж превратился из непризнанного актёра в колоритного парня на постерах, ему пришлось тщательно обдумать, какое влияние QAF окажет на зрителей и на его карьеру. «Я прочитал сценарий и был одновременно и восхищён, и напуган им, - говорит он. – Меня полностью захватило написанное, но какая-то часть меня спрашивала – мы что, правда собираемся рассказать об этом людям? Мы правда хотим рассказать вот эти истории?» Его менеджер, тоже открытый гей, позвонил ему перед последними пробами, чтобы поделиться своими сомнениями. «Он сказал: «По-моему, тебе не следует это делать. Уровень сексуальности в этом сценарии таков, что я потом уже никуда не смогу тебя пристроить». Я сказал: «Что ж, это обоснованное опасение, позволь, я подумаю об этом». Так что я всё-таки задумывался об этом», - говорит Пейдж.

В конце концов, Питер не смог устоять перед этим персонажем, и он просто не мог вынести мысли о том, что Эммета может сыграть кто-то другой. «Не думаю, что я мог бы жить с этим, - говорит он. – Я знал, что мне есть что предложить этому проекту, и я пошёл на этот риск. И если боги Голливуда решат, что для меня на этом всё будет кончено – да будет так. Я отправлюсь на другие пастбища. Я не собирался отказываться от этой роли из-за боязни». Он всё еще борется с призраком закрепления за ним типажа в будущем, но говорит искренне: «Я не собирался скрывать, что я гей, или создавать какую-то бредовую дымовую завесу пиара. Знаете, вот я сейчас играю настоящую «принцессу», и при этом я никогда еще не чувствовал себя более мужественным и полным уверенности в себе. В этом есть ирония».

Ирония – может быть, но не неожиданность, когда узнаёшь немного о просвещённом воспитании Пейджа. Он родился в Коннектикуте, его родители развелись, когда ему было 2 года. Он жил и путешествовал со своей матерью, пока ему не исполнилось 11. «Моя мать работала в феминистском книжном магазине, - говорит он. – Я не помню, как он назывался. Я всегда его звал «Восстание матки». Я спал в футболке с изображением Бэйб Дидриксон.1 Меня окружали яркие бисексуальные женщины, все они брали себе новые имена, чтобы в них отражались их африканские корни. В шестилетнем возрасте я часто ходил куда-то с ними и участвовал в их беседах». Это знакомство с миром его матери, по словам Пейджа, «дало мне ощущение, что меня ожидает нечто большее».

В 11 лет, уже намереваясь стать актёром, он переехал к своему отцу. Он посещал художественную школу в Рали, штат Северная Каролина, закончил с отличием Бостонский университет, факультет театрального искусства, а потом жил в Нью-Йорке и Портленде, пока не перебрался в Лос-Анджелес – город, по которому он отчаянно скучает. Торонто зимой – это всё, чем Лос-Анджелес не является. Пейдж скучает по своему бой-френду, скучает по своему лучшему другу. Он скучает по своим крестникам, Моргану и Шарлотте. Но больше всего он скучает по калифорнийскому солнцу. «У меня такое чувство, как будто я девять месяцев живу на подводной лодке, - говорит он, глядя в окно на серое канадское небо, проливающееся ледяным дождём. – Я с нетерпением жду увольнения на берег».

То, что Пейдж так непринуждённо говорит о своей жизни, избавило его от бесконечных вопросов, на которые приходится отвечать другим членам актёрского состава – о том, каково актёрам-натуралам играть геев. Он терпеть не может такие вопросы. «По-моему, мысль о том, что актёры-натуралы, играющие геев, это какая-то экзотика, оскорбительна настолько же, насколько оскорбительно мнение, что я, как актёр-гей, не смогу после этого сериала играть натуралов, - вздыхает Пейдж. – Масла в огонь подливает то, что в сериале действительно есть сексуальная энергия. Эти актёры не просто играют геев, они играют геев, которые занимаются сексом. От них требуется вкладывать собственные эмоции в жизнь персонажей, и от них требуется действительно прикасаться к телам».

Иногда его товарищи по актёрской команде дают необдуманные ответы на вопросы о физических контактах; Пейдж говорит: «В самом этом вопросе – «каково вам целовать мужчину?» - изначально есть нечто гомофобное. Что это вообще значит? Вы же никогда не спросите актёра, который играет межрасовые отношения, каково ему целоваться с чёрными».

Пейдж подтверждает, что кроме него, актёра Рэнди Харрисона (который играет 18-летнего Джастина), а также продюсеров и сценаристов, большинство актёров и членов съёмочной группы QAF абсолютные гетеросексуалы. В съёмочном павильоне полно рабочих, он периодически напоминает высокотехнологичную строительную площадку, где царит дух «голубых воротничков». Но Пейдж говорит, что атмосфера на площадке очень терпимая, и первоначальное смятение гетеросексуальных членов команды быстро исчезло.

«Всё идёт от идеи о том, чтобы жить открыто, - объясняет Пейдж. – Один из подсобных рабочих подошёл ко мне однажды и сказал: «До того, как я начал работать в этом сериале, я был полнейшим гомофобом. Но я вижу всё это каждый день, я смог узнать вас как человека, и всё изменилось. Я раньше был совершенно неправ». И чего же, блять, вам еще-то надо? Вот к чему я стремлюсь. Вот чем я живу. Вот что для меня важно».

После обеда на Чёрч-стрит мы приходим в квартиру Пейджа; телефон звонит несколько раз, и по меньшей мере дважды это друг Пейджа и его коллега по сериалу Скотт Лоуэлл, который играет Тэда, эмоционально сдержанного закадычного приятеля Эммета. За последние девять месяцев между этими двумя актёрами возникла близкая дружба. Пейдж превозносит Лоуэлла, а Лоуэлл характеризует Пейджа как человека, «с которым чудесно работать», «очень щедрого, очень живого». Он утверждает, что Тэд и Эммет неофициально стали «новой Странной Парочкой», имея в виду то, что они представляют противоположные, но неразделимые крайности гей-спектра. За кадром, по словам Лоуэлла, у актёров больше сходства, чем различий.

«Не забывайте, что наши личности на экране сильно отличаются от наших личностей вне экрана, - предупреждает Лоуэлл. – Питер не такой эпатажный, как Эммет, а я не такой консервативный, как Тэд. У нас с ним схожий уровень восприятия. Питер отлично умеет привести меня в чувство, когда я зарываюсь, и я его тоже. Мы оба очень хорошо умеем слушать. Сначала мы разговаривали о сериале, о наших ролях, а потом мы стали настоящими друзьями и в реальной жизни. Я не знаю, что бы я здесь делал без него».

Лоуэлл прекрасно понимает, как сильно Пейдж рискует своей карьерой, взявшись за эту роль. Но он уверяет: «Я не волнуюсь за Питера Пейджа и Рэнди Харрисона. У них есть силы доказать, чего они стоят. И всё же, печально, что в наши дни требуется такая огромная смелость для того, чтобы быть открытым геем в этом бизнесе».

«Я всю свою жизнь был хорошим мальчиком, - говорит Пейдж. – Главным всегда было – быть вежливым, быть добрым, поступать хорошо. Играть по правилам. Но в один прекрасный день это перестало идти мне на пользу. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что у меня есть свои собственные правила, и именно по ним я должен жить. Мне нужно было определиться с ценностями. И когда я это сделал, началась моя карьера».

Обязанности недавно приобретённой звёздности включают в себя фотосессии, как та, что проходила на следующий день в студии фотографа Криса Чапмана. Между съёмками Пейдж делает отжимания, стоя на руках. Ноги к стене, руки вытянуты, ладони упёрты в пол – он качает мускулы груди и плеч столь же умело, как любая модель Кельвина Кляйна. На нём нет рубашки, его мускулистый скульптурный торс возвышается над парой потёртых брюк из чёрной кожи, подобранных стилистом. Художник-гримёр разгладил кожу на его лице, подчеркнув его широкие скулы. Сегодня он выглядит как звезда, освещённый студийными лампами и солнечным светом, льющимся через мутные технические стёкла студийных окон.

«Это очень лестно», - говорит Пейдж в ответ на вопрос о том, как он справляется со своим новым статусом. Годами он ходил на танцы, чтобы на него обратили сексуальное внимание, чтобы его заметили. Теперь ощущения двоякие: «Ты чувствуешь себя невероятно уязвимым, - добавляет он. – У них много информации о том, кто я такой, что я делаю, а я буквально представления не имею, кто они такие, так что это очень неравные условия игры».

Девятая серия QAF начинается с того, что Эммет сидит голым перед компьютером и занимается виртуальным сексом. Пейдж попросил свою мать включить эту серию «на пару минут позже». Он понимает, что его слава вызывает у неё неоднозначную реакцию. Хотя оба родителя поддержали его, когда он стал открытым геем, он говорит, что «вероятно, есть разные составляющие» в отношении его матери к сериалу: «Ты видишь успех своего сына, видишь, как он становится почти знаменитостью, становится образцовым примером альтернативной сексуальности – и в то же время есть вещи, о которых родителям не очень удобно разговаривать с детьми. Но она очень гордится моей откровенностью и нежеланием извиняться за то, кто я есть».

В личном плане для Пейджа важным остаётся провести грань не между тем, кем он был раньше, и тем, кто он сейчас, но между тем, кто он есть, и кем – и чем – его считают другие. Как это повлияет на его отношения с его бой-френдом – можно только гадать, но, по-видимому, никого не касается. За последнее время они были врозь дольше, чем Пейдж считает полезным: «Конечно, это стресс для наших отношений, - негромко говорит он. – Абсурдно считать, что два человека могут не видеть друг друга девять месяцев, и это не станет для них испытанием».

И Пейдж понимает, что вернётся в Лос-Анджелес уже не безымянным актёром, каким уехал в июле 2000 года. «Я знаю, моего бой-френда беспокоит то, как мы будем выходить куда-нибудь, и это уже не будет так, как было раньше. Не представляю, чтобы его это не волновало. Меня волнует. Это не столько ревность, сколько страх неизвестности».

Это был новый опыт для Пейджа – и как для актёра, и как для человека. «Я никогда не играл одну роль так долго, - говорит он. – Я готов вернуться в мир моей собственной жизни. И, да, мне немного страшно. Я надеюсь, моя жизнь в основном осталась той же самой».

И всё же, он ни о чём не жалеет. «Меня всегда привлекает что-то смелое, интересное, спорное, - продолжает он. – Я знал, что будут кипеть страсти. Я знал, что это будет опасно. Я знал, что многих людей это взбесит до чёртиков. Я понимаю, что людям не по себе от некоторых вещей. Мне самому бывает не по себе. Иногда я читаю сценарий и говорю: «О Боже, поверить не могу, что я буду это делать», или – «ого, а это представляет персонажа в не лучшем свете». Но я знал также, что всё это правда, это свойственно людям. Если бы хоть на мгновение я подумал, что здесь есть какая-то клевета, позор или унижение для всего сообщества, я бы не стал связываться с этим никогда в жизни».
---------------------------------------------------------
1 Бэйб Дидриксон (1913-1956) - феномен, легенда спорта, установившая несколько мировых рекордов и завоевавшая несколько олимпийских медалей в разных видах спорта (баскетбол, бейсбол, лёгкая атлетика, бокс, гольф и т.д.).

Год 2002

"Robert Gant works it out"
Журнал “Advocate”, июль 2002 года.

От толстого ребёнка до юриста, а затем до нового красавца в сериале QAF – Роберт Гант прошёл через значительные изменения. Какова новейшая трансформация? Он впервые готов поговорить о своей жизни гея.
Стоя на песчаной игровой площадке поблизости от бульвара Санта Моника в Лос-Анджелесе, Роберт Гант легко мог бы сойти за мускулистого парня, который забрасывает тощих парнишек песком – мог бы, если бы не его ослепительная улыбка. Это улыбка бывшего слабака, который превратился в сильного, уверенного домашнего короля; это улыбка, которая говорит – «если я смог пройти этот путь, вы тоже сможете».

Гант, 33-х лет, которого друзья зовут Бобби, одновременно и учитель, и ученик. Это объединяет его с Беном Брукнером, ВИЧ-положительным профессором литературы, которого он играет в новом сезоне хита канала Showtime, сериала Queer as Folk. Авторы сценария представляли Бена как человека, которому «столь же комфортно перед классом, как и на танцполе», вспоминает Гант; и самому актёру, похоже, так же комфортно на игровой площадке демонстрировать мускулы, позируя для фото, как и несколькими днями ранее рассказывать в этом интервью о его личном и духовном росте.

Но до обретения комфорта в собственном теле Ганту пришлось пройти долгий путь. Публичное признание себя геем – это лишь новый шаг в его длящихся всю жизнь попытках объединить порой безумно различные стремления. Когда-то он с блеском окончил университет Пенсильвании и юридический факультет университета в Джорджтауне, чтобы получить место в крупнейшей в мире юридической фирме. Когда фирма закрыла свой офис в Лос-Анджелесе – он успел проработать лишь несколько месяцев, – Гант вернулся к любви всей своей жизни, актёрскому искусству, и теперь на его счету уже десять лет работы актёром.

И хотя некоторые могут опознать его как ухажёра Фиби в «Друзьях» или директора Круппса в сериале «Лучшие», именно Бен Брукнер изменил жизнь Ганта. QAF для него стал не только постоянным местом работы («Бен будет в каждой серии в следующем сезоне», - обещает он), он также привёл его к пониманию, что ему следует объявить публично о том, что он гей. Одно дело развлекать детей, играя продавца мороженого “Good Humor”1 в одном из его 40 или 50 рекламных роликов и не быть открытым геем – «помню, я всё думал, какая ирония есть в том, что парень-гей играет эту американскую икону», говорит он. Но совсем другое – оказаться в самом обсуждаемом всеми геями сериале и уклоняться от вопросов Ларри Кинга о том, гей ли он.
«Это было болезненно, как я теперь вспоминаю, сидеть там и слушать это», - говорит Гант.

Теперь он готов последовать примеру Бена еще в одном – выступить в прессе. «Я видел твоё интервью в «Адвокате»! – восклицает Тэд (Скотт Лоуэлл), когда его приятель Майкл (Хэл Спаркс) представляет своего бой-френда Бена. – Ты такой честный, прямой и откровенный!»
Такой он и есть.

- Почему вы решили публично объявить о том, что вы гей, именно сейчас? Очевидно, что вам не обязательно это делать. На вас ведь не давит в этом смысле никто из QAF.
- Нет. На самом деле, мне это ясно дали понять. Продюсеры [Рон Коуэн и Дэн Липман] меня очень поддержали. Учитывая то, что они в Голливуде довольно давно и наблюдали немало перемен, я думаю, они понимают, каково это, когда ты оказываешься на обочине из-за того, что ты писатель-гей или продюсер-гей. Это до сих пор происходит, и это очень разочаровывает. Среди множества моих страхов определённо было и это – оказаться на обочине.

- Весь процесс признания себя геем вообще довольно искусственный, для начала.
- Приходится тратить чертовски много времени на возвращение к тому, с чего мы начали, то есть, к тому, чтобы в полной мере сохранять чувство самоуважения. Если бы нас готовили к жизни в обществе должным образом – скажем, учили относиться к другим с уважением, любовью и добротой, - это вовсе не было бы проблемой. Нам приходится испытать много боли и приложить много усилий, чтобы постараться устранить эффекты гомофобии. Нам нужно заново строить отношения с родителями, с обществом. И сейчас я впервые дошёл до мысли о том, как это глупо.

- Особенно теперь, когда есть уже множество артистов-геев. Например, не думаю, что вам и Натану Лейну предлагали бы одни и те же роли.
- Вот это, я думаю, верно. (Смеётся.) На самом деле, знаете, Рэнди Харрисону и мне не предложили бы одни и те же роли. Это просто разная игра. И даже с Питером Пейджем мы говорили о том, что мы играем несколько разные роли. И еще я подумал – ладно, это может стать моей последней работой в жизни. Я должен был обдумать возможность того, насколько может или не может такое случиться, что это повредит мне. И мне посоветовали – я не хочу говорить, кто – не говорить о себе правду.

- Люди из индустрии?
- Люди из индустрии, открытые геи. Мнения разделились напополам – одни считали, что я должен открыться, другие говорили, «ни в коем случае, тебе это повредит».

- Были ли те, кто советовал вам вообще не браться за эту роль? Просто не связываться?
- Определённо, некоторые были в замешательстве. Я рад сказать, что сам я размышлял лишь секунду, правда. Гораздо больше я размышлял, надо ли мне открыться. И это началось с того момента, как я получил роль.

- Какие разговоры были у вас с Рэнди и Питером на съёмках QAF?
- Они очень хотели, чтобы я открылся. (Смеётся.) Без вопросов. Я знал Питера и раньше, и это человек, с которым я говорил об этом чаще всего. И я должен сказать, что когда я упоминал эту статью в разговоре с парой человек – «да, и я объявляю, что я гей» - ответ был одним и тем же: «Я и не знал, что ты еще этого не сделал». (Смеётся.) Потому что для меня очень важно было жить без этой скрытности.

- В том интервью Натана Лейна, где он открылся, он сказал: «Пока я не снялся в «Клетке для птиц», никому и дела не было до моей сексуальной жизни». Пока не берёшься за роль гея, люди и не спрашивают. По стандартам индустрии, ты гетеросексуал, пока не доказано обратное, и никто об этом не спрашивает, пока не сыграешь гея. Посмотрите, что было у Ларри Кинга – Ларри обращался к каждому актёру сериала, не спрашивая «так вы гей?»
- Да. Там было только два открытых гея. По убеждению Ларри, если только два человека были открытыми геями, то остальные должны были быть натуралами.

- И когда наконец вы решились всё рассказать, это было для вас более личным решением, чем профессиональным. Однако похоже, что вы обдумали это со всех сторон.
- Ну, возвращаясь к тому, о чём вы говорили, продюсеры очень поддержали меня в том, что это должен быть мой собственный выбор. И многие мои друзья были разочарованы тем, что я вообще чего-то ждал. Для меня главной причиной подождать было то, что, хотя в целом я был готов открыться сразу же, как я сказал, мне посоветовали обдумать тот факт, что на тот момент у меня был контракт всего на двенадцать серий. (В конце концов я снялся в четырнадцати сериях сезона.) В огромной степени это был вопрос стабильной работы в тот момент, потому что у всех остальных контракт был на пять лет. Питер и Рэнди пришли со знанием того, что у них – при условии, что сериал будет успешным – пять лет в этом сериале.

- Но если бы вы открылись только ради двенадцати серий, то что делать потом?
- Именно. Я не хотел поступать опрометчиво, понимаете. Всё происходило очень быстро. То, как я получил роль, и меня отправили на самолёте на пробы, и я даже не знал, получил ли я её, а если получил, то придётся ли мне остаться и приступить к съёмкам немедленно. Это было безумие.

- Вы улетели в Торонто, не зная, придётся ли вам вернуться через день в Лос-Анджелес без работы или остаться на месяцы играть эту роль?
- Это было просто сумасшествие. Мне сказали – «собирай вещи, если ты получишь роль, ты останешься». И я начал сниматься на следующий день. Это было как вихрь, и мне надо было фокусироваться на том, чтобы играть этот персонаж – который в первой же серии сообщает, что он ВИЧ-положительный – и всё происходит очень быстро. Думаю, это было чересчур – что мне пришлось принимать такое жизненно важное решение на бегу.

- Почему для вас важно сказать о том, что вы гей?
- Потому что я не живу той жизнью, которой я хочу жить. Потому что быть у Ларри Кинга и не иметь возможности сказать ему – «Ларри, извините, у вас неверная информация, на самом деле я гей», - для меня это было болезненно. Думаю, это был постепенный процесс, я понемногу входил в эту воду. Но… (делает паузу) думаю, это удивительно, насколько, с другой стороны, человек не понимает, как будет ощущаться эта свобода. У меня есть достаточно примеров, чтобы знать, насколько хорошее это будет ощущение, и уже сейчас оно есть.

- Вы готовы к тому, что будет дальше? Что вас будут просить появляться на каждом Прайде и на каждом благотворительном обеде от одного берега до другого?
- По правде говоря, мы можем рассуждать об этом хоть до вечера. Но кто на самом деле знает, позовут ли меня на какой-нибудь Прайд или куда-то еще. Могут; вероятно, и будут. Я на самом деле не знаю. И я думаю, я могу оказать себе плохую услугу, если вовлекусь в этот внутренний диалог, потому что я уже понял, что это обкрадывает меня. И еще я думаю, что мне следует быть осторожнее с этим. Ребёнком я жаждал аплодисментов. Я рвался на сцену, я хотел быть звездой. В действительности, дело было в самоуважении – потому что у меня тогда было много проблем с самоуважением, и я жаждал этого. И хорошо сейчас не нуждаться в этом столь сильно. Но это еще остаётся – как и на всё прочее, на это нужно время.

- Но что будет дальше, вы больше не сможете жить в мире геев анонимно, частным порядком.
- Знаете, это интересно. Я чувствую ответственность. Я забочусь о том, чтобы не попасться в эту ловушку, где не будет уважения к моим собственным нуждам и моим желаниям в жизни. И всё же я знаю, что меня будут просить появляться где-либо – чтобы послужить примером для подражания, что-то такое. У меня уже есть такое ощущение. И интересно попытаться сбалансировать эти вещи, потому что я действительно хочу послужить, я действительно хочу помочь изменить мир. Я действительно хочу помочь людям стать самими собой, потому что я много трудился, чтобы сделать это самому – вернуться к самому себе с помощью терапии, и всех тех книг, что я прочёл, и работы над собой, и дойти наконец до такого момента, когда я смогу сказать правду о моей сексуальной ориентации, Бога ради.

- Вы говорите о том, как QAF изменил отношение к вам других людей; а как QAF изменил ваше собственное к себе отношение?
- Ну, более дружественной обстановки, в отношении сексуальности, для работы и придумать нельзя, потому что в этом суть сериала. Одна из причин такой прекрасной атмосферы в том, что у людей есть чувство особенности этого сериала. Люди активно учатся быть терпимыми, это происходит у тебя на глазах. Парни из съёмочной группы, которым в другом случае было бы крайне некомфортно наблюдать двоих мужчин, чем-то таким занятых, относятся к этому спокойно. Вроде как – «а, да без разницы, чего там, мы это уже сто раз видели, кому какое дело?» Так что это очень дружественная и подпитывающая обстановка. Я чувствую, что у меня от этого прибавляется энергии. Определённо, это так. Один из продюсеров называет это «розовым пузырём», в котором все мы живём в то время, пока снимаем, а потом мы возвращаемся в реальный мир. И интересно наблюдать, как реальный мир изменяется или реагирует на то, что мы делаем. Это определённо сделало меня более уверенным в себе. И я подписал контракт на следующий сезон, и возможности за этим просто огромные.

- Так значит, мы можем ожидать возвращения Бена, по меньшей мере, на следующий сезон?
- Бен будет в каждой серии следующего сезона. (Делает паузу.) Я не настолько глуп, чтобы не понимать того, что моё желание стабильной работы помогло мне сделать этот выбор. То есть, на самом деле, я ведь был вот настолько (показывает двумя пальцами промежуток в полдюйма) близок к тому, чтобы немедленно открыться. Я был готов к этому и ждал с нетерпением, и сказал моему менеджеру: «Я просто в восторге от этого, это так правильно». А потом интуиция мне подсказала, что нужно перевести дух и подождать. Нет, я обдумывал это с самого первого дня. Но стабильная работа – это, несомненно, фактор. Не фактор с большой буквы, не преобладающий фактор, но фактор, да.

- Что еще вы бы хотели сделать в профессии? Отложим сейчас вашу готовность смиренно принять возможность, что вы больше никогда не будете сниматься.
- (Смеётся.) Есть много вещей, которые я бы хотел сделать. Знаете, часть меня слегка избалована возможностью делать что-то настолько существенное, так что эта часть меня хочет продолжать идти тем же путём. Но я думаю, на самом деле, наверное, я бы хотел заняться чем-то другим – наверное, я бы хотел вернуться и посниматься в ситкомах. Наверное, мне бы хотелось сыграть злодея. Я всегда хотел сыграть супергероя, что, кстати, может случиться в следующем году. (Смеётся.) Но не будем об этом.

- Супер-герои сейчас в большой моде.
- Да, верно. Знаете, я, на самом деле, не знаю. Я открыт ко всему, что может появиться. Я бы с радостью поработал в фильме. И я думаю, QAF по-настоящему готовит меня к этому, потому что каждая серия похожа на независимое кино. Они работают с выдающимися канадскими режиссёрами независимого кино, приглашая их режиссировать разные серии, и потому у них возникает та атмосфера, которая есть. Ощущение такое, как будто мы снимаем небольшие фильмы.

- Работа в QAF и ощущение того, что вы можете быть более честным, говоря о себе – даёт ли это вам больше возможностей в вашей работе играть кого-то, кем вы не являетесь, как, например, симпатичного бой-френда, которого вы играли в сериале “Caroline in the City”?
- Несомненно, что чем более честным я становлюсь в своей жизни, тем больше меня это освобождает как актёра. И это, я уверен, будет оказывать грандиозный эффект на моё ощущение актёрской свободы творчества. Это оказало огромное влияние на мою способность самовыражения, потому что мне уже не нужно постоянно внимательно следить за тем, что я говорю, чтобы не сказать чего-то такого, что меня выдаст.

- В чём смысл этого самоограничения? Почему актёры до сих пор так боятся открыто признавать себя геями?
- Это страх. Это всегда страх. Мы боимся, что нам придётся испытать ту же отверженность, которую мы либо испытывали в юности, либо думали, что можем испытать, хотя этого никогда и не было. И в этом мы вот такие заглюченные люди. В Голливуде настолько важен фасад, что это идеально совпадает со всеми этими делами ребят-геев: «Вот я создам себе фасад, и может быть, никто не узнает, кто я на самом деле – мне нужна такая блистательная внешняя декорация, чтобы существовать в этом мире». Голливудская культура только усиливает это. Но всё это, без сомнения, меняется. Мир меняется. Есть ли еще причины для страха? Конечно. Будут ли они всегда? Возможно. Я хотел бы сделать свой вклад в то, чтобы эти страхи исчезли.

- Помогает ли то, что покупатели-геи становятся всё более заметными?
- Да. Я сказал это людям в Орландо, я там представлял серии 18 и 19, и они увидели их раньше, чем вся остальная страна, и были просто в восторге. И я улучил момент, чтобы сказать: «Это очень волнующе, мы должны поблагодарить Showtime, мы должны поблагодарить многих людей, но не забывайте о том, что вам нужно благодарить самих себя больше, чем кого-либо, потому что вы тратите ваши доллары, вы подписываетесь на этот телеканал, делаете что угодно, из-за чего люди могли бы обратить внимание на сериал». Сила и энергия, которая подхлёстывает эти перемены, просто неисчерпаема. Этой группе людей нужно не так уж много, чтобы просто сделать шаг вперёд. Всё дело в продаже билетов.

- Всё же, ваш первый контакт с феноменом QAF был не в качестве части актёрского состава. Вы сейчас единственный лидирующий актёр в сериале, который посмотрел первый сезон и наблюдал реакцию на него до того, как принял участие в съёмках. Что вы думали о первом сезоне – просто как мужчина-гей, который смотрит QAF?
- Я был в восторге. Я был потрясён этим сериалом. Я видел британскую постановку, и я один из тех, для кого совершенно не проблема, что он выглядит совсем иначе. На самом деле, я именно этого и ожидал. Я увидел между ними огромную разницу, потому что это же Америка. (Смеётся.)

- И это сериал без предопределённого финала, который Showtime надеется показывать несколько лет, в противоположность ограниченному сюжету английской версии. Такие временные рамки предполагают совершенно иную концепцию персонажей и сюжетных линий.
- Именно. И они заинтересованы в привлечении очень широкой зрительской аудитории. Не думаю, что авторы оригинальной постановки так уж заботились об этом. Ну вот, выгодная сторона этого – добро пожаловать в Америку. (Смеётся.) Это то отчасти, на чём движется наша индустрия.

- Что вам так понравилось в сериале?
- У них есть яйца. Мне понравилось видеть поцелуи. Мне понравилось увидеть свободное физическое выражение, свободу сексуальности. По-моему, сериал просто прекрасный – похож на независимое кино по-своему: движение камеры, разделение экрана на несколько кадров, просто все такие вещи, которые не особенно увидишь в прайм-тайм. Думаю, моей первой мыслью была классическая актёрская зависть. (Смеётся.) Думаю, какая-то часть меня, может быть, и не хотела его смотреть, потому что я не могу принять участие в этой прекрасной вещи, если уж совсем честно. Бывает трудно иногда видеть что-то такое, что тебя по-настоящему восхищает, и ты бы очень хотел быть частью этого. Я никогда не мог смотреть церемонию «Оскара», когда учился на юридическом, потому что мне был до боли очевиден тот факт, что я не буду заниматься тем, чем на самом деле хочу заниматься, тем, к чему у меня настоящая страсть.
----------------------------------------------------------------
1 “Good Humor” – популярный бренд мороженого, существующий с 1920-х годов. Мороженое “Good Humor” продаётся в основном с небольших фургончиков, и благодаря активной рекламной кампании, а также вышедшей в 1950 году комедии “Good Humor Man”, водитель автофургончика с мороженым стал культовым персонажем.
Рекламный ролик с участием Роберта Ганта

))

Год 2003

Питер Пейдж и Скотт Лоуэлл - "Больше, чем друзья"
Журнал FAB, 10-е апреля 2003 года.
"More than buddies"

Автор: Майкл Роуи
Фото: Линдси Лозон
За сканы спасибо QAFScans.com

Скотт Лоуэлл и Питер Пейдж – лучшие друзья в реальной жизни. Их персонажи, Тэд и Эммет, лучшие друзья в сериале Queer as Folk. В новом сезоне эти актёры – натурал и гей – будут играть любовников. Перед нами новая версия Лорела и Харди?

Обеденный час, ресторан «Fire On The East Side» на окраине Чёрч-стрит в Торонто - элегантный интерьер из стали и стекла, воплощение мечты городского гурмана. Холодный грязно-серый свет зимнего дня, проходя сквозь сплошное стекло окон, как будто согревается до оттенка яблочного сидра прежде чем достичь сибаритской обстановки ресторана – и эта оптическая иллюзия, без сомнения, радует двоих симпатичных, хотя и несколько сонных сейчас телевизионных актёров, чьи лица знакомы почти каждому гею.

Питеру Пейджу и Скотту Лоуэллу (они больше известны страстным поклонникам сериала Queer as Folk, новой сенсации в поп-культуре, как «Тэд и Эммет») слегка не хватает кофеина, но они постепенно возвращаются к жизни за обедом из салатов и соответствующих раздельному питанию белков. Съёмки прошлым вечером затянулись допоздна, и сцена, происходившая с их участием – напряжённая, эмоционально тяжёлая – оставила на них слабый внешний отпечаток, как если бы они были семейной парой наутро после особенно отвратительной ссоры.

В необыкновенно реалистичном и приятном воплощении теории о том, что искусство имитирует жизнь, Пейдж и Лоуэлл в жизни такие же лучшие друзья, как и на экране. Понятно, что неизбежен некоторый переход эмоций, которыми они наделяют Тэда и Эммета, и в ту дружбу, что расцвела между двумя американскими актёрами, получившими классическое образование, а сейчас временно обустраивающими свою жизнь в Торонто, где QAF снимается по девять месяцев в году.

«Нашим отношениям на экране во многом помогает наша со Скоттом дружба в реальной жизни, - Пейдж говорит об этом очень тепло, с очевидной радостью. – Мы довольно быстро поняли, что нам нужно одно и то же, чтобы работать в полную силу». Эти двое актёров пришли на пробы в 2000 году в один и тот же день и даже час. Пробы начинались в восемь утра. Лоуэлл был тогда в отпуске, который пришлось прервать, когда продюсеры QAF срочно вызвали его в Лос-Анджелес – они готовы были начать кастинг для своей американизированной версии знаменитого британского мини-сериала. «Мы были в офисе еще до открытия, - вспоминает Пейдж. – Мы сидели возле лифта, читали USA Today и присматривались друг к другу. Вроде как – «ну, а ты на какую роль пробуешься?» Как только мы установили, что приглашены на разные роли, мы разговорились».

«Тогда мы уже чувствовали себя в безопасности, - смеётся Лоуэлл и добавляет, - Питер из тех людей, к которым меня всегда тянуло. Очень умный, человек, с которым можно говорить часами. С настоящей страстью к работе и веселью. Мы очень легко сошлись». Когда он узнал потом, что Пейджа взяли на роль Эммета, а ему досталась роль Тэда, он был в восторге. Женщина, с которой в то время у Лоуэлла были романтические отношения, со странным предвидением заявила, что «человек, который будет играть этого персонажа, Эммета» станет лучшим другом Лоуэлла.

С самого начала QAF был собранием архетипов. Критики сериала видят в этом один из его серьёзных недостатков и обвиняют продюсеров и актёров в распространении стереотипного образа геев как пустых, легкомысленных и непостоянных – и настаивают, что этот образ не имеет ничего общего с людьми, которых все знают в реальной жизни. Достаточно окинуть взглядом Чёрч-стрит, или западный Голливуд, или Челси, чтобы догадаться, что это утверждение об искажении действительности, в лучшем случае, сомнительно. Если кто-то воспринимает персонажей QAF как гротескные карикатуры, им следует сначала внимательно и беспристрастно посмотреть на их собственное окружение и честно спросить себя, есть ли в QAF что-то такое, чего нельзя найти субботним вечером в любом большом городе, где угодно. К тому же, они не понимают самой сути сериала, о чём его преданные зрители могут сказать вам весьма определённо. Если межличностные взаимоотношения назвать валютой в человеческом мире, то QAF обладает огромным состоянием. Сериал исследует почти все возможные комбинации отношений: отношения между случайными любовниками, отношения между любящими людьми, мужьями и жёнами, родителями, братьями и сёстрами. Даже отношения между разными поколениями, и платонические, и нет. Он исследует позитивные и негативные отношения, и пробует рассматривать их последствия. В основе сериала, однако, дружба – и наиболее полно её олицетворяют Тэд и Эммет. На фоне безжалостной красоты Брайана (Гейл Харольд), непосредственного очарования Майкла (Хэл Спаркс), свежести и юношеских исканий Джастина (Рэнди Харрисон), Тэд и Эммет – это Лорел и Харди сериала QAF. Они типичные «лучшие друзья», немедленно узнаваемые – и обожаемые – геями буквально на бессознательном уровне.

«С самого начала всё было сфокусировано на любовном треугольнике между Брайаном, Майклом и Джастином, - рассуждает Лоуэлл. – Сейчас акценты несколько сместились, но это по-прежнему центральная часть сериала. Тэд и Эммет должны были стоять чуть в стороне, комментировать происходящее вместе, быть этакими рядовыми обывателями среди геев».
Что ж, теперь господа Славные Ребята в прошлом.

Новый сезон добавит еще один поворот в уже и без того закрученный сюжет – Тэд и Эммет готовятся переступить ту грань, которая разделяет гей-сообщество на две половины: два лучших друга попробуют начать любовные отношения. «Мнения людей об этом полярно расходятся, - говорит Пейдж. – В гей-сообществе есть люди, которые верят, что именно так и строятся прочные отношения». С другой стороны, признаёт он, идея о том, чтобы друзья стали любовниками, некоторым кажется крайне безвкусной.

«Есть немало людей, которым дороги эти персонажи, и они постоянно желают им найти любовь и счастье, - говорит Лоуэлл о Тэде и Эммете. – Странно то, что когда находишь идеального романтического партнёра, тебе хочется иметь возможность сказать и что он твой лучший друг. И всё же у людей возникают проблемы с тем, чтобы перейти эту черту. Есть опасность в том, чтобы добавлять секс в отношения».

Когда Пейдж и Лоуэлл впервые предложили продюсерам Рону Коуэну и Дэниелю Липману идею любовной связи Тэда и Эммета, те отнеслись к ней с осторожностью. «После прошлого сезона у нас были встречи с каждым из актёров, - рассказывает Липман. – Питер и Скотт оба пришли и сказали – «а что если у Тэда и Эммета возникнут отношения?» Мы с Роном сначала были настроены скептически, но решили попробовать».

Несколько месяцев назад Коуэн и Липман ужинали с одним своим знакомым, которому тридцать с небольшим лет, и он признался, что однажды вечером посмотрел на своего лучшего друга и понял, что вот это и есть человек, которого он больше всего хочет видеть рядом с собой. «И наш приятель сказал – почему бы нет? Опасность здесь в том, что если эти отношения оказываются неудачными, иногда можно вернуться к дружбе, а иногда последствия бывают катастрофическими. Вы рискуете», - признаёт Липман. И вновь жизнь и искусство пересеклись, на сей раз на творческом уровне, когда Коуэн и Липман дали добро роману между Тэдом и Эмметом. «Это сериал о людях, которые не боятся рисковать, - с гордостью говорит Липман. – Каждый раз, когда мы чувствуем неудобство и говорим «ну, я не знаю…» - мы понимаем, это именно то, что мы должны сделать, чтобы сериал оставался правдивым. Жизнь – это риск, а QAF рассказывает о том, что в жизни нужна смелость».

Вопрос о том, что может произойти, теоретически, с дружескими отношениями, которые внезапно становятся романтическими и сексуальными, сам по себе довольно провокационный. Но Пейдж и Лоуэлл обнаружили, что стоящая перед ними уникальная задача по превращению отношений Тэда и Эммета в роман сказалась и на их собственной дружбе, принеся с собой и радости, и горести.

«Это непросто для нас, - признаётся Пейдж. – Это сложная задача. Мы оба стараемся заботиться друг о друге. Когда я вижу, что Скотт чем-то расстроен, и ничем не могу ему помочь, это меня невероятно огорчает. Но «Питер и Скотт» редко становятся причиной нашего дискомфорта, а вот «Тэд и Эммет» - часто. Например, прошлым вечером мы снимали сцену, в которой он был откровенно грубым, вплоть до физического насилия, - вздыхает Пейдж, - и проходить через это ужасно унизительно. И Скотту это тоже совсем не нравится».

«Первые шаги были очень неловкими для Тэда и Эммета, и настолько же неловкими они были и для Питера и Скотта», - говорит Лоуэлл о пути их персонажей к эмоциональной и физической близости. Конечно, оба актёра имели дело со множеством упругих мужских тел с тех пор, как начался сериал, но на сей раз это было нечто другое и новое. «Я никогда даже не делал этого с близким другом в реальной жизни, - говорит Пейдж немного задумчиво. – Если вы вспомните первые два года этого сериала, Тэд и Эммет невероятно легко идут на физический контакт. Они вечно обнимаются, прикасаются друг к другу. Мы со Скоттом очень комфортно себя чувствуем при этом. Но перевести это на другой уровень – это было нечто совершенно иное».

Для Лоуэлла, натурала, поиск подхода к новому направлению в жизни его персонажа был не столько пугающим, сколько полным исследовательского любопытства. Ему нужно было изменить концепцию того, как он видел Пейджа – найти нечто новое и прекрасное в том, кого он видел тысячи раз, увидеть сексуальность не просто в мужском теле, но в теле своего друга. «Мне нужно было найти «переключатель», - говорит Лоуэлл. – Я должен был посмотреть на своего друга и найти что-то прекрасное в нём, то, на что я мог бы отозваться». Например? «Питер замечательно целуется. Кожа у него очень нежная и гладкая, и – что очевидно каждому – он много работал над своим телом. Формы, которые он создал, став таким мускулистым, просто великолепны. Это и есть тот «переключатель», которым я пользовался как актёр».

Пейдж и сам знаком с изменчивостью сексуальной привлекательности и с её нечёткой привязкой к гендеру, так что ему понятна исследовательская миссия Лоуэлла. «Я гей на все сто, - смеётся он, - но я нахожу женщин невероятно прекрасными и привлекательными». В неожиданной смене ролей, которая могла бы стать случайным эпизодом в самом сериале, Пейдж как-то раз обнаружил себя увлечённо целующимся на прошлогодней рождественской вечеринке команды QAF с Нэнси Энн Сакович, игравшей Леду – любительницу «харлеев» и лесбийского секса втроём. Никто из них не был пьян, и никто не жалеет об этом. На самом деле, даже наоборот. («Питер настоящий мужчина», - уверяет блистательная Сакович с улыбкой сфинкса, когда спрашиваешь её о технике Пейджа.)

«Мне не стыдно признаться, что еще до этого сериала многие годы на меня обращали внимание мужчины-геи,» - говорит Лоуэлл. Его часто принимали за гея, в том числе и его бывшая девушка, которая сначала уточнила у познакомившей их хозяйки дома, действительно ли он гетеросексуален, и лишь потом стала оказывать ему знаки внимания. «Поневоле задумываешься, может, они знают о тебе что-то такое, чего ты сам не знаешь». Лоуэлл никогда не фантазирует о мужчинах, «но из-за этого мне всегда было в обществе мужчин немного неловко». Хотя некоторые его коллеги по QAF при любой возможности заявляют, что они натуралы, Лоуэлл предпочёл более верное, с его точки зрения, поведение и, из уважения к зрителям-геям, вежливо отказывался отвечать на вопросы о его сексуальной ориентации, «открывшись» как натурал лишь намного позже. «Работа в сериале подарила мне свободу. Я научился не переживать из-за этого так сильно. Не знаю, есть ли у меня ощущение, что теперь я «почётный голубой», но меня уже не волнует, что люди думают».

Пейдж признаётся, что беспокойства о благополучии Лоуэлла у него прибавилось с тех пор, как отношения Тэда и Эммета изменились – хотя и не по очевидным причинам. «Моя способность заботиться о друге безгранична», - говорит он, добавляя, что его способность заботиться о любовнике несколько меньше. «Я порой говорю вдруг – так, пусть кто-нибудь другой со Скоттом разбирается!» Лоуэлл громко хохочет, услышав это. На вопрос, не чувствует ли он, в свою очередь, отголосков своих отношений с девушками в отношениях с Пейджем, он отвечает: «Видимо, нет, потому что Питер заботится обо мне больше, чем я о нём». Значит ли это, что сам Лоуэлл не очень внимательный бой-френд? «Нет, - говорит он, - обычно это я забочусь о ком-то».

Пока сторонники и противники сериала запасаются на новый сезон кто цветами, кто гнилыми помидорами, Питер Пейдж и Скотт Лоуэлл погружены в размышления. Будь то собственное взросление («мальчики становятся мужчинами» - постоянная тема сериала) или внутренние сложности, вызванные еще одним путешествием по изменчивым тропам любви и секса и их возможностей, в настоящее время вопросов у них больше, чем ответов. «Мне скоро будет сорок, - говорит Лоуэлл, - и сейчас у меня нет отношений, и не было серьёзных отношений уже почти десять лет. Этот сценарий поставил меня перед вечным вопросом – что в жизни самое главное? Я также виновен, как и любой другой, в том, что меня привлекает внешнее – в потребности чувствовать физическую привлекательность в ком-то. Секс составляет очень важную часть того, кто я есть; в отличие от Тэда, я очень страстный человек. В то же время, - негромко говорит он, - это борьба за то, чтобы найти некий баланс. Гей ты или натурал, в конце концов, когда пенис уже не желает подниматься, кроме как с помощью маленькой голубой таблетки, тебе хочется, чтобы рядом с тобой был человек, с которым можно быть хорошими друзьями, ты мечтаешь о беседах, что длятся бесконечно".